ПО СЛЕДАМ СГОРЕВШЕГО ПИСЬМА. ВОЗВРАЩАЯСЬ К НАПЕЧАТАННОМУ

Наверное, многим пишущим людям знакома ситуация, когда материал написан, переписан, не менее десяти раз проверен, все возможные правки внесены, материал сдан, опубликован, автор видит его в готовом виде, перечитывает раз, другой… А дальше начинаются копания и бичевания: эх, вот здесь надо было бы сказать еще и вот об этом… а тут… а там…

Аналогичные чувства посетили и меня вскоре после выхода статьи о сестрах Яловецких. Текст на сайте смотрится немного иначе, чем в рабочем файле, кажется, знаешь наизусть – и вдруг что-то видишь иначе. Вот так по-новому в глаза бросилась фраза из письма Магдалины отцу: «А Володя пишет чего-нибудь?». Просто по имени, без уточнения фамилии, спрашивают о близких родственниках, когда понятно, о ком речь. И возникли новые вопросы: кто он, этот Володя? Брат? Дядя? Родной? Двоюродный? Откуда должен писать? Где он? На фронте? На каком? Так начались новый поиск, новые уточнения.

Имя Владимира Иосифовича Яловецкого ввел в поисковик без особой надежды на мгновенный успех: полное имя Володи могло оказаться не «Владимир», а «Влодзимеж» или «Вольдемар». Однако брат Ванды и Магдалины нашелся буквально через несколько секунд, полное его имя действительно «Владимир», вот только стояло оно не в списке участников Великой Отечественной войны, а в открытом списке жертв политических репрессий в СССР. Судьба молодого парня уложилась в несколько строк:
Яловецкий Владимир Иосифович
Родился в 1921 г., г. Петропавловск; поляк; рабочий. Проживал: Куйбышевская область, г. Мелекесс
Приговорен: н/с 2 уч. г. Мелекесс 21 апреля 1941 г., обв.: 74ч2.
Приговор: 4 года ИТЛ.
Источник: База данных «Польские заключенные воркутинских лагерей».

Таким образом, Владимир был репрессирован раньше матери, и можно только предполагать, что чувствовал отец, теряя близких людей одного за другим – сын, жена, обе дочери…

А фотографии Ванды и Магдалины все же удалось найти. Год назад в Ульяновске вышла в свет «Ульяновская областная Книга Памяти «Письма с фронта. Треугольники судьбы», в которой на 112 странице опубликовано последнее письмо Ванды. И фотографии рядом с ним.

Поскольку поисками сведений о сестрах Яловецких я занялся после рассказа о них своей матери-учительницы, то поинтересовался и ее мнением.
Е.Г. Сычёва: Что касается письма, то теперь окончательно ясно, что в сгоревшем Верхнемамонском краеведческом музее была копия последнего письма Ванды, причем, тот, кто готовил эту копию, добавил в нее фрагмент другого письма. Почему – непонятно, но теперь уже не уточнишь. Логичнее было бы прислать копии обоих писем – и то, в котором Ванда, по всей видимости, сообщала родным о том, что Магдалина ушла в роту («Она очень хотела помочь ребятам»), и высказывала беспокойство за сестру, и самое последнее, коротенькое. А что касается фотографий… Та, что сгорела в нашем музее, была удачнее. На той Магдалина выглядела старше, крепче, действительно ярче, Ванда рядом с ней просто терялась, а здесь она выглядит ребенком, может, это фотография еще школьных времен и другой не нашлось? А Ванда наоборот – выглядит старше своих лет, но в те годы такое почему-то случалось, когда человек на фотографии получался старше.
***
Может, у кого-то из родственников Яловецких или в музее Мелекесской школы найдутся фотографии получше, но как волонтер «Нашей истории» я могу только искренне порадоваться, что два имени с гранитной плиты воинского захоронения №84 перестали быть безликими, и мои земляки смогут увидеть лица двух медсестер-рядовых из числа участников операции «Малый Сатурн».

Текст – Павел СЫЧЁВ
Фото – «Ульяновская областная Книга Памяти «Письма с фронта. Треугольники судьбы», стр. 112.